Здравствуйте, уважаемые читатели нашего блога!

Сегодня я познакомлю вас с неожиданными стихами и прозой неожиданных авторов. Речь идёт о тех людях, для которых сочинение текстов не является профессией (скажем так), но является долговечной потребностью души. Они пишут не для славы, а тогда, когда их посещает Его Величество Вдохновение, а Ему, сами понимаете, нельзя отказать во внимании. Его надо принимать со всевозможными почестями – что и делается!

Онлайн мозаика «Читаем книги на страницах журнала»

В средневековом Китае каждый госслужащий писал стихи, да и само продвижение по карьерной лестнице зависело в основном от навыков каллиграфии и успехов на поэтическом поприще.
Мы, конечно, не в Китае живём, но и среди наших чиновников найдётся немало вполне профессиональных поэтов. Причём, зачатую стихотворения говорят о человеке больше, чем экран телевизора, с которого этот политик вещает.
Мы решили устроить что-то вроде шоу «Голос». Только там, на телевидении – в музыке, а у нас будет в литературе.
Выбрали несколько стихотворений политиков ХХ-ХХI веков и предложили молодым поэтам, студентам Литературного Института их прокомментировать.

Раскрылся розовый бутон
Прильнув к фиалке голубой,
И, лёгким ветром пробуждён,
Склонился ландыш над травой

Пел жаворонок в синеве
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Пел детям песню из кустов.

«Первое же стихотворение не впечатлило. Это какие-то сопли в сахаре, вторичная пастораль. Очевидно, писала женщина, находящаяся в плену романтических традиций».
Отвечая на вопрос, кто бы это мог быть, студенты разделились. Девушки решили, что автор – соратница и жена Ленина – Надежда Крупская :
«Тут ещё дети «вылезли» в конце, это подходит Крупской, ведь она занималась педагогикой и проблемами детского чтения».
Мужской состав учебной группы допустил, что стихотворение могло быть написано мужчиной, и даже не очень белым и пушистым.
 «Концовка какая-то приторная, словно бы автор специально изменил её в последний момент» — заметил начинающий поэт Икс. — «Может быть, в оригинале было так :

Пел жаворонок в синеве,
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Плевался кровью из кустов…»

«Да, так было бы лучше в политическом смысле» — согласились и другие поэты.

Молодой поэт Икс оказался ближе всех к истине. Автор романтических строк – молодой Иосиф Виссарионович СТАЛИН.
Правда, перед нами не оригинал, а перевод неизвестного автора, ведь вождь всегда писал на грузинском.
Поэтические выплески были важны для Сталина. Однажды он даже просил Пастернака «посмотреть стихи одного своего друга». Пастернак сообразил, что речь идёт о стихотворениях самого Иосифа Виссарионовича, однако решительно сказал :
— Стихи очень плохие. Пусть Ваш друг занимается другим делом, если оно у него есть.
— Понял, так и передам, — ответил Сталин.
Если судить по переводам, то нельзя сказать, что стихи Сталина слабые. Просто в этой поэзии сильны восточные традиции, византийские высокопарности и тяготение к классике. Но это и до сих пор характерно для кавказской лирики. Вспомните Омара Хайяма (а вождь наверняка его читал) : тот всё время использовал образы розы и соловья для выражения любовных отношений между мужчиной и женщиной.

Это было в Лозанне, где цветут гелиотропы,
Сказочно дивные снятся где сны.
В центре культурно-кичливой Европы,
В центре красивой, как сказка, страны.

В зале огромном в стиле «Ампиро»,
У входа, где плещет струистый фонтан
Собралися вопросы решать всего мира
Представители буржуазных культурнейших стран.

Бриллианты, монокли, цилиндры и фраки,
В петлицах отличия знаки и запах
Тончайших роскошных духов.
Длинные речи не нужны и глупы
Громкие фразы о добрых делах.
От наркотика лица бессмысленно-тупы,
Наглость во взоре и ложь на устах.

На двери внезапно взоры всех устремились
И замер – среди речи английский сэр –
В залу с улыбкой под шум разговора
Вошёл Воровский, делегат С.С.С.Р.

Шоклинг! Позорной культуры, нет лака.
В пышном обществе говор и крик :
«Как смели сюда вы явиться без фрака»,
 «он без цилиндра!», «Мужик!».

— Простите! Не знал я, да знать разве мог я
Что здесь это важно, решающим столь.
У нас это проще – во фраке, без фрака,
В блузе рабочей, в сапогах простых.

У нас ведь не нужны отличия знаки,
Что нужно, решаем всегда и без них.
У нас ведь совсем не как «денди» одеты :
В блузе рабочей, в простых сапогах.
Кофе не пьют там, там нет и щербета,
Но дело там делают не на словах -.

И замерла зала, как будто невольно
Звонок председателя вдруг прогремел.
 «Господа, на сегодня, быть может, довольно,
Пора отдохнуть от сегодняшних дел».

А утром в отеле под фирмой «Астория»
Посол наш убит был убийцы рукой.
И в книге великой российской истории
Жертвой прибавилось больше одной.

Этот шедевр признали самым неоднозначным. Никто из критиков так и не понял : написано ли это на полном серьёзе, или это – эффектная стилизация. Но под кого?
С одной стороны, сюжет примитивен : среди лощёной буржуазной публики, облачённой в цилиндры и фраки, появляется советский посланник, вызывающе одетый в простой рабочий наряд. Это провоцирует скандал, и за свою дерзость герой данных стихов расплачивается жизнью от бандитской пули…
Но, с другой стороны, какой шикарный антураж : Лозанна (Швейцария), цветущие гелиотропы, разодетое в пух и прах общество, — всё это «обзывается» придуманным словечком «шоклинг».
— Похоже, автор всерьёз увлекался Игорем Северяниным, — отметили наши члены жюри. – Очень похоже на северянинское «это было у моря, где ажурная пена, где встречается редко городской экипаж…».
Кто из политиков мог бы это сочинить, студенты так и не додумались.
«Больше похоже на современную стилизацию. Будто кто-то умный специально старался написать нечто похожее на Северянина.
Значит, автор – персонаж из нашего времени – решили студенты. Может быть, Жириновский?

Фамилия автора вызвала настоящий «шоклинг». Стихотворение про гелиотропы написал Брежнев в те времена, когда он был ещё не Леонидом Ильичом, а Лёнькой с Курского маслобойного завода. Несмотря на то, что Брежнев вошёл в анекдоты как не очень интеллектуальный политик с примесью маразма, в молодости генсек обожал поэзию Серебряного века и «километрами» цитировал Мережковского и Северянина!
Самому Леониду Ильичу это стихотворение явно было дорого, но он, как и Сталин, предпочитал скрывать свои поэтические амбиции. Генсек рассказывал байки про то, как будто бы ехал в поезде с девушкой, и та прочитала ему поэму «На смерть Воровского», а строки так запали в душу Леониду Ильичу, что он запомнил их наизусть.
Несмотря на маскировку, Брежнева-поэта хорошо знают в поэтических кругах. Не так давно у современного поэта Данилы Давыдова вышел поэтический сборник «Цветут гелиотропы», отсылающий читателей к поэзии Брежнева. А филолог Юрий Орлицкий рассказывает о том, что Л.И. Брежнев был одним из первых авангардистов, освоивших верлибры : безрифменные и внеметрические стихотворения.
— У Леонида Ильича была печатная машинка, которая заедала и строчила указы в столбик. Если считать, что поэзия – это текст, написанный в столбик, то у нас есть несколько верлибров Брежнева, — постоянно радуется Орлицкий.

Писал и думал, дорогая,
Что в пятьдесят, как в двадцать пять
Хоть голова почти седая,
Пишу стихи тебе опять.

И пусть смеются над поэтом,
И пусть завидуют вдвойне
За то, что я пишу сонеты
Своей, а не чужой жене.

Родная, близкая, с тобою
Мы шли по жизни много лет,
И жребий, брошенный тобою,
Для нас двоих был «да» и «нет».

Обоим нам светило счастье,
Обоих нас трясла беда,
Мы были в вёдро и в ненастье
Друзьями верными всегда.

Здесь всё очень мило : немолодой автор пишет о тихом семейном счастье в паре с любимой женщиной.
«Искренне, нежно, но банально до ужаса», — резюмировало жюри.
Стихотворение не впечатлило : «заурядно, без откровений, уровня среднестатистического ЛИТО», «похоже на поздравительную открытку золотыми буквами к юбилею».
«Неприятно впечатлило народно-инородное «вёдро», — высказался поэт Игрек.

«Да и смысл в стиле «Зимнего вечера в Гаграх» : «веселья час и боль разлуки готов делить с тобой всегда».
Консервативное стихотворение вполне ассоциируется с застоем, поэтому автором мог быть Л.И. Брежнев. С другой стороны, с женой дружно жил Горбачёв. Почему бы не он?

Брежнев такого бы никогда не написал. Как мы уже поняли, он был довольно модерновым автором. А вот любовью к жене отметился не только М.С. Горбачёв, но и один из его предшественников.
Опус принадлежит Юрию Владимировичу Андропову, интеллектуалу, книгочею, «романтику с Лубянки», как прозвали его коллеги. Жену свою, Татьяну Филипповну Лебедеву, Андропов очень любил и часто воспевал в стихах. Суровая критика наших читателей генсека вряд ли бы обидела : он не питал иллюзий по поводу своего творчества и стихи никогда не публиковал.
Впрочем, кэгэбэшники поговаривали, что были у генсека и другие вирши :  не такие открыточные, а грубые и с матерком.
Но нам их не предоставили, так что о второй личине Андропова судить не берёмся.

Меж плит тюремного двора
Пророс росточек изумрудный.
Он путь свой медленный и трудный
Сверлил с заката до утра.

Так правда путь себе пробьёт
Сквозь ложь и пену словопрений.
И всё история оценит.
И всё история поймёт.

— Может быть, поэт хотел показать, как тяжело расти, — предположили студенты. Однако в целом руку мастера оценили и заключили :
«Видно, что писал профессионал». Но кому принадлежит опус, так и не определили. Были мнения :
«Стихотворение очень герметичное»;
«Писал скрытный, упрямый человек, верящий в свою правоту» (а, собственно говоря, кто из нас не верит в свою правоту? Покажите мне этого человека! – М.Н.);
«Довольно технично, но определить автора сложно и зацепок мало»;
«Скорее всего, это кто-то из КГБ»;
«Последние строки напоминают Хайяма. Может быть, автор – с восточными корнями?» — предположили молодые поэты.

Насчёт восточных корней – промах, но по сути – верно. Автор стихотворения – бывший председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов.

Если для Андропова стихосложение было этаким хобби для релаксации, то Анатолий Лукьянов считал это чуть ли не второй своей профессией, ибо

в своё время талантливого паренька из Смоленска «благословил» на литературную деятельность сам Твардовский!

Всю жизнь Лукьянов писал под псевдонимами Анатолий Днепров и Анатолий Осенев, но когда он вместе с участниками ГКЧП попал в «Матросскую Тишину» (это тюрьма такая в Москве), то пересмотрел своё творчество. В тюрьме он почувствовал себя вольготнее именно как поэт и, отбросив псевдонимы, стал публиковаться уже под собственной фамилией.     Причём сборник «Стихи из тюрьмы», вышедший в 1992 году, считается самым лучшим у этого автора, и сегодня является библиографической редкостью.

Ну вот, вы теперь имеете некоторое представление о состоянии душ самых известных деятелей политики. Как мы убедились, нельзя недооценивать тех, кто поставлен судьбою (или собою) на тот или иной политический пост. Ведь не могут же глупые и неталантливые люди управлять государством, да ещё таким великим, как Россия! Положение, как говорится, обязывает!

А теперь я вам представлю совсем неизвестного автора, но который тоже любит время от времени сочинять и делает это не по должности или принуждению, а тоже по велению своей души. Это будет и проза, и стихи.

Написанное ниже пусть никого не удивляет. Да, это я написала, и ещё многое другое. Некоторые скажут, что это нескромно : сравниваться с великими и величайшими. А я отвечу, что ВХОД в поэзию и вообще в литературу СВОБОДНЫЙ, тем более, сейчас, во времена блогеров и доморощенных литераторов и рифмоплётов. А я чем хуже других? Для чего-то же мы все пишем! Наверное, для того, чтобы быть напечатанными и прочитанными.
И потом, — я же не сравниваюсь с великими политиками по должности, не собираюсь баллотироваться в президенты, как мадам Ксения Собчак, дай Бог ей здоровьица! С нас хватило этого политического анекдота, этот персонаж уже вошёл в народную поговорку.
Мне на своей должности весьма и весьма неплохо, ибо я на своём месте, а сочинять мне никто не запретит, так же, как и всем остальным. Давайте читать друг друга – вот моё дружественное предложение!
Итак, мы продолжаем. Мой рассказ (один из многих) называется

Однажды мы с отцом летели в Тбилиси в вояж по родственникам. Это был примерно 74-й или 75-й год (разумеется, ХХ века).
В аэропорту застряли : наш вылет всё откладывался и откладывался. Мы уже начали терять терпение и принялись нервно расхаживать туда-сюда со своей поклажей, то и дело натыкаясь на разных «встречных и поперечных», диагональных и перпендикулярных.
Вдруг из густой толпы снующих и отлетающих выскочил пожилой мужчина «кавказской национальности» (предположительно грузин?) и бросился к моему отцу на шею с восторженным криком :
Хачик, дай я тебя поцелую! Ты один – большевик, а все остальные – фашисты!
Отец от неожиданности уронил чемодан и уставился на незнакомца в полном изумлении : дескать, откуда этот человек может меня знать? Может, по работе где-то встречались? Он делает страшные УМСТВЕННЫЕ усилия, чтобы что –то вспомнить, но… увы, — не может. И слава Богу, что не может! Видно, этого и не требуется. Этот сверхэмоциональный кавказец (предположительно грузин ?!?!!!!!) не собирался долго возле нас задерживаться, ибо его ждали очень важные дела.
Ничего не объяснив, он на прощанье ещё раз крепко обнял и расцеловал моего отца и так же радостно прокричал уже на расстоянии чуть ли не пятнадцати метров :
— Извини, дорогой, на самолёт опаздываю! –

И так же стремительно умчался вдаль, как и появился, будто у него вырос пропеллер.
Мы так и не поняли : кто это? Но было ТАК ПРИЯТНО!!!

Замечу в скобках, что мой отец Мирзоянц Хачатур Саркисович действительно был замечательным человеком и высоким профессионалом. Он много лет возглавлял одну из строительных организаций г. Ростова-на-Дону и думал не только о плане и статистике, но и о своих подчинённых, который этот план делают. Он давал своим сотрудникам квартиры, путёвки на курорты, устраивал их детей в детсады, организовывал пикники и каждого поздравлял с днём рождения лично. При нём текучести кадров не было. Поэтому такие эпизоды, как я мимолётно увидела и записала, с ним случались постоянно, что в таком большом городе – редкость, но меня это не удивляло, ибо доброта и порядочность были для моего отца НОРМОЙ ЖИЗНИ – М.Н. Таких людей забывать нельзя!

Я вас чуть-чуть загрузила прозой собственного приготовления, а закончить хочу тоже такими же выстраданными сердцем стихами, можно даже сказать, виршами. Они явно патриотические, ибо написаны с любовью к своей профессии библиотекаря и своим читателям. Они так и называются

КУПЛЕТЫ о родной библиотеке и о читателях с громкими фамилиями

К порогу нашенской библиотеки
Не зарастёт народная тропа.
Конечно, это Вам не дискотека,
Но всё же ходит к нам читателей толпа.

Мы всех читателей приветливо встречаем
С улыбкою приятной на лице,
А некоторых даже угощаем чаем
С лимоном, т.е. с витамином С.

Нас посещают Блок и Ломоносов,
Шевченко, Евтушенко и Гайдай.
И Шагинян, конечно, нет вопросов,
А кто ещё? С трёх раз ты угадай.

Есть Водопьянов, есть Сергей Филиппов,
Есть даже Дубовицкая своя.
Нет только Эдуардо де Филиппо,
Но это поправимо всё, друзья!

Есть 5 Алис, 3 Марианны,
15 Анжелик и Третьяков.
И даже есть одна Сюзанна (как ни странно),
Некрасов есть – вот наш народ каков!

Антропов, Горбачёв, Кваша, Подгорный,
Москвин, Турбин, Косыгин, Гончаров,
А есть ещё Вишневская, Рыжков,
Шаламов, Гартунг и Поддубный.

Мне не поверят скептики иные :
«Мол, Врёте Вы про эти имена».
Но все они реальные, живые…
Придите, убедитесь Вы сполна.

Спасибо за внимание!

Мирзоянц Н.Х.